16-ая глава Ангедонии выложена, 17-ая будет в совсем обозримом будущем

@темы: Мои фики

---

Время прекрасных мужчин

Последние дни у меня проходят под знаком прекрасных мужчин.

Все просто - я пересмотрела несколько фильмов, которые я нежно люблю, и где собран цельный цветник великолепных актеров.

Красота по-английски.
Prisonbreak (да-да, все 4 сезона, песть и выборочно)
Медики
Человек дождя
армагеддон (при том, что генеральная линия фильма, как и основные актеры, мне не нравится колоссально, на втором плане все более, чем достойно



А еще я выяснила, что мой ворд не знает слова армагеддон, зато знает слово Армадилл. К чему бы это?

@темы: Что посмотреть, Жизненное

---

Ангедония движется к победному финалу. Движется медленно, потому что меня все время тянет сделать что-нибудь очень нехорошее с персонажами, а низзя. Зато при следующей выкладке выложу сразу две главы

@темы: Мои фики

---

Мой мозг убит, растоптан и съеден.

А все потому что мы вчера смотрели Dragon Pink. А потом еще и Розовый мотылек: Воительницы в неглиже.

Поэтому состояние у меня как теперь прям как у дефективной кошки в худшие ее времена.

Да, если вы это не смотрели - не смотрите и дальше. Потому что мозг жалко.


PS Перси нужен свежий протеин!

@темы: Жизненное, Анимэ

---

Меня таки довели до ручки желания оправдаться

Да-да, я опять о ней, я от вас не отстану, пока последняя точка не будет поставлена. Об «Ангедонии».

Я таки нарвалась на высказанное вслух мнение, что у меня от всего цикла по ГП в фике – только имена, и то меньшая их часть. А все остальное – этот уже от лукавого от меня самой и к канону не имеет ни малейшего отношения. Ни характеры ни что-то иное. Дескать, не придумала своих имен, вот и решила порезвиться с чужими.

Так вот. Я считаю, что я тетка въедливая и умная. К тому же я никак не могу избавиться от детской еще привычки докапываться до сути явлений.

Вот есть такой замечательный цикл книг про Гарри Поттера. История, на самом деле-то, довольно банальная в этих книгах описана. Но…

Я не умею читать детские сказки. Я все время ищу в поступках персонажей логику, а в происходящих событиях – первопричину, основу.

Мир ГП построен на волшебстве. Что есть волшебство? Если рассуждать примитивно – некое метафизическое явление, при котором существуют люди, обладающие магией. Магие по маме Ро – это взмахнуть волшебной палочкой и произнести правильное слово. То бишь заклинание.

И вот в этом месте, именно в этом, у меня возник вопрос: а откуда берутся касты? То бишь, откуда волшебник понимает, создавая новое заклинание, что именно эти звуки, а не какие-то другие, надо произносить, чтобы добиться определенного эффекта? Конечно, объяснений может быть множество, но я выбрала именно то, которое мне лично самоq больше нравится. И можете меня за это закидывать тапками.

Но идея имен, текста и Слова не нова, взять ту же Урсулу ле Гуин с ее концепцией истинных имен (тоже честно экспроприированную у более древних времен) – и докажи те мне, что все происходящее имеет первоосновой то-то другое.

ЗЫ Попсиховав стерла нахрен 16-ую главу. Все будет злее, чем было. Злее, жестче и правдивее.

ЗЗЫ. У меня сейчас прекрасная бета, я даже на днях соберусь в кучку и поотправляю то, что она уже набетила на сайты.

ЗЗЗЫ А на самом деле я психую в первую очередь не из-за Ангедонии, а потому, что мне не так давно в приказном порядке сменили профиль защиты диссера, и вместо филологии навязали военку, потому что реально диссер по смежке. Так что я теперь то, что я писала полтора года лихорадочно переделываю под воен. Осталось полтора месяца, а мне тут Ангедонию критикуют ))))) Вот через полтора месяца я готова воспринимать любую критику. А сейчас, увы, только в штыки.

@темы: Зло берет, Мне не оправдаться, Мои фики, Жизненное

---

Выложила на ТПП и Сказках 15-ую главу Ангедонии. На САС отправила, таперича жду, пока опубликуют.

А вообще у меня с этим фико от переизбытком информации уже крыша едет. Благо осталось немного, четыре главы (страниц этак по 12-15 каждая) и эпилог. Эпилог, к счастью, уже написан.

@темы: Мои фики, Жизненное, Творчество

---

имела сегодня честь беседовать с одной крайне занятной дамой. И все бы ничего, но зашел у нас спор на литературоведческие темы. Ну спорим, спорим, и тут эта дама, гордо так вздернув носик к потолку, заявляет мне: "Да что бы вы в этом понимали, милочка! Я же к.ф.н.!".

За заявление, что она к.ф.н. я была готова простить ей даже "милочку".

- Извините, - говорю я, признаться с некоторой подковырочкой в голосе, - к., простите, каких вы н.?

- Ну я же говорила, что вы ничего в этом не понимаете! - возмутилась дама, подхватила шубу и вышла из кафе. За себя, надо сказать, не расплатившись.

Ну да ладно, мне не жалко, денег, во всяком случае. Жалко, что я так и не узнала - кандидат она филологических, философских или фармацевтических наук?

Прихожу я, значится, из кафе домой, и решаю залезть на Сказки. Дабы таки довести до ума свой профиль там, ну а заодно зарегистрироваться как бета. И что же я вижу на любимых мной сказках?

Авторы теста: Rebecca Armstrong и к.ф.н. Loy Yver.

Подумала я в этот момент: а вдруг та дама была таки права, а я ничегошеньки не понимаю? Лезу в Вики - и, представьте себе, не нахожу там к.ф.н.! К. филос. н. есть, к. филол. н. есть, к. фарм. н. есть, а к.ф.н. - нет!

Порадовало меня, правда, то, что мне не светит ни при каких условиях быть КВН. К. воен. н. - эт да, а от ветеринарии - уж увольте, избавлена )

@темы: Язвительное, Ненароком, Жизненное

---

О текущем вразнобой

сегодня сильно пожалела, что у меня всего опята полета - ну кроме самолетов и вертолета - прыжки с парашютом и дельтаплан. Зело не хватает личного опыта.

Заслушалась "Мужским романсом" Авилова. Чего только стоит строчка "Сейчас невинность потеряю, а завтра утром не найду". На мой взгляд, песня гениальна.

Перечитала 25-ую главу Ангедонии и села все переделывать нафиг. У меня депрессия, мне можно.

А депрессия у меня потому, что навернулся сервак любимой игрушки. Обидно, однако.

Никогда не думала, что в качестве легкого чтения буду перечитывать протоколы хирургии абдоминальной области, в частности при гнойном панкреатите. Это прекрасно.

Приходили элетрики и все испортили. вообще, свет в доме должен был отключиться вчера, даже объявление висело, дескать, дорогие жильцы, не обессудьте, но с двух до пяти не будет у вас света. Вместо этого конец света наступил совершенно неожиданно сегодня в половину двенадцатого

медведев душка, лапочка и солнышко. Слушаю его целый день.

День, к слову, начался в пять утра и, чует мое сердце, закончится только завтра вечером

Я еще никого не утомила?

@темы: Жизненное

---

Грустное

И что меня дернуло читать различные фэндомные форумы? У меня теперь комплекс неполноценности расцветает в очередной раз.

Давайте поговорим о Мэри-Сью, а? Ну давайте поговорим!

Несказанно меня бесит возникшая в последнее время идея о том, что Мэри-Сью - это любой НЖП. Дескать, раз автор посмела ввести в фик новую персонажицу, значит все, ату ее, ату! И трубят рога, начинается королевская охота на пчел, и бедный автор думает: а ну ее, эту персонажицу, нафиг, откуда взялась пускай убирается! Или еще хуже - думает об этом на стадии написания фика, еще до выкладки.

И не дай Бог, если НЖП каким-то образом претендует на то, чтобы вмешаться в любовную линию канонных героев! Убьют, съедят, и растопчут. И розами сверху остатки переработки присыпят.

Если у НЖП есть какое-то свое мнение - это тоже плохо, это тоже все альтер-эго автора гипертрофированное лезет изо всех щелей...

А уж если новых персонажей в фике больше, чем канонных - вон, дескать, из фанфикшна, не место здесь даже полуориджам!..

На это месте я затыкаюсь и рву на себе волосы. Ибо "Ангедония", которую я с переменным успехом уже некоторое время как пишу и публикую, как раз и построена - на нарушении того, что принято считать каноном.

Прекрасный Майк Науменко сказал на одном квартирнике незадолго до своей смерти: "почему-то, когда человек пишет книгу, у него может быть двадцать персонажей, и ни один из них не будет выражать авторское мнение. А с песнями считается наоборот - обязательно должно быть авторское мнение". В фанфикшне ситуация схожа - почему-то считается, что любой новый персонаж обязательно отражает позицию и комплексы (последние - в большей степени) автора.

Обидно, чесслово.

Даже донабирать 15-ую главу расхотелось. Я ее, конечно, донаберу, а потом и 16-ую, и далее, до конца фика. И в следующем фике опять введу новых персонажей - просто из чувства противоречия. Просто потому, что я искренне верю - любой мир огромен и многообразен, и нет смысла зацикливаться на том маленьком его кусочке, который показал нам автор канона

ЗЫ. Последняя фраза не относится к Толкиену, но много ли вы читали авторов, сотворивших такой огромный мир, как в Сильмариллионе?

@темы: Вполголоса, Язвительное, Зло берет, Мне не оправдаться, Фики

---

Ringa-Atena, добро пожаловать!

Проходи, располагайся. И Давай сразу на ты? А то когда ко мне обращаются на Вы - мне кажется, что я что-то слишком старая ))) )

---

Ангедония. 14-ая глава

14. Мольба

Но все-таки запомните, молю,
Хотя разлука сердце мне и гложет, —
Никто не любит вас, как я люблю,
Никто, как я, любить не сможет…
Вероника Долина

2001 AD. 10 марта
Гермиона Грейнджер,
официальный представитель Департамента Магии Португалии

Срок моего пребывания в Англии стремительно приближался к концу. Чем меньше времени мне оставалось провести в родной стране, тем отчетливее я понимала, что я устала. Устала от взглядов, которые сопровождали каждое мое движение, от шепотков за спиной, от фальшивых улыбок и льстивой угодливости.

Я хотела вернуться. Вернуться туда, где я не была героиней войны, где никому в голову и не пришло бы обвинять меня в том, что я решила продолжать образование, где улыбки были искренними, и где я была в своей стихии.

Я поняла, что я соскучилась — по рыжей толстушке Алиции и песням Эстебано, по тихому перезвону шаров Баодинга в руках Лю и упрямству Анны Марии, по серьезности Фридриха, шуму океана и старым замкам Ангры-ду Эроижму…

И по Северусу Снейпу.

Каждую ночь я видела один и тот же сон: пальцы, воском врастающие друг в друга, глаза, похожие на ночной океан, и общее дыхание, на три счета, и кровь шелестит, отбивая безумный ритм в висках, океанская соль на коже, и рассвет, встающий на грани сознания… Вдох, выдох, вдох — стон, похожий на хрип, и легкий привкус крови из прокушенной губы, и ощущение полета…

Я так и не смогла четко ответить на вопрос, люблю ли я Северуса Снейпа. Когда я думала о нем, у меня не подгибались колени, не кружилась голова, и даже пресловутого томления в груди не возникало. Но я улыбалась, думая о нем, я хотела сделать его жизнь хоть немного спокойнее и легче. Я хотела, чтобы мой бывший учитель зельеварения и нынешний ректор был счастлив. И если это – любовь, то да, я любила его. А страсть… Ну что же, видимо, не всем быть страстными натурами.

Любовь бывает разной, говорила Алиция, полячка, которая порой мне казалась чересчур взрослой. И мне оставалось только смириться с тем, что «страсть и томление духа» не моя стезя.

…За день до отъезда я решила пробежаться по магазинам и купить сувениров для однокурсников. Кроме того, я хотела купить для Северуса Снейпа немного ингредиентов для зелий – из тех, что относились к английской эндемичной флоре и фауне. Что-то на Терсейру привозили, но стоили такие ингредиенты неоправданно дорого. Мне же захватить что-то с собой было несложно.

Идя по Косому переулку, я думала, что, наверное, зря я так и не решилась увидеться со своими хогвартскими друзьями. Но слишком было страшно увидеть в их глазах то же, что сказал мне Джинни. Предательница. Короткий приговор, подводящий черту под всем, что нс связывало. И кого здесь могло интересовать, что «Ангра-ду-Эроижму» переводится как «Якорь Мужества», и что над ней развевается ало-золотой флаг? Да и какое, на самом-то деле, это вообще имело значение?

Я боялась увидеть их чувства. «И куда же подевалась хваленая гриффиндорская храбрость, мисс Грейнджер?» — голос Снейпа, возникший в сознании был настолько отчетлив, что я даже оглянулась по сторонам. «А никуда, — мысленно огрызнулась я, — флагами по ветру бьется над Терсейрой».

«Вот так бывает, — думала я, — лишь несколько брошенных в запале фраз, и уже сгорает старая дружба».

…Аутодафе. Да, именно оно. Аутодафе старой дружбы, аутодафе связующих нитей, аутодафе привязанностей и небезразличия. Акт веры — как красиво звучит то, что происходит сейчас со мной! И как символично, что аутодафе зародилось именно в Португалии, в Португалии и Испании, где первыми вспыхнули жаркие костры инквизиции.

Мы все носим алое и золотое — и Гарри, и Джинни, и я. Вот только их одежды остались гриффиндорской формой, тогда как я закутала душу в яркий флаг Якоря Мужества. И сейчас объявляется приговор еретичке, посмевшей отречься от своей веры — и разве судьям важны оправдания еретика? Да кто и когда их слушал?! Дознание проведено, выводы сделаны, и остается только ждать. Сколько времени пройдет с момента объявления приговора до того, как к небу взметнется пламя костра?

«Севилья — дом родной», — шепчу я, вспоминая любимую песенку Эстебано. «Севилья — дом родной», — повторяю я, вспоминая, что именно в Севилье вспыхнул первый костер аутодафе, и не мог гордый испанец, боящийся открытого огня, не знать об этом. Старая дружба не ушла водой в песок, грустно резюмирую я, она просто сгорела, как исписанный пергамент.

…Я огляделась по сторонам и обнаружила, что стою рядом с магазином волшебных приколов Уизли. В кармане было еще двадцать галеонов, и я чувствовала себя богачкой — гоблины из Гринготса сделали все, чтобы деньги за время войны не обесценились. И теперь деньги стоили даже больше, чем до войны. Ну а моя стипендия за четыре месяца оказалась просто громадной суммой.

За прилавком скучал Рон. Сердце болезненно сжалось — я была не готова и от него услышать обвинения. Все же он был мне очень дорог, этот рыжеволосый мальчик, которого я знала с одиннадцати лет.

— Герми? — нарочито скучающим тоном спросил он.

— Привет, — я не очень понимала, как мне стоит вести себя с ним. — Не поможешь? Я завтра возвращаюсь на Терсейру, и хочу подобрать ребятам сувениры.

— Конечно, — улыбнулся Рон. Вышел из-за прилавка, и крепко меня обнял. — Я так рад тебя видеть, ты не представляешь!

— Я тебя тоже, — ответила я, пытаясь сдержать слезы.

Мы разомкнули объятия.

— Ты правда не обижаешься, что я теперь встречаюсь с Падмой? — после паузы спросил он.

— Я понимаю, что на расстоянии любить трудно, почти невозможно, — начала я издалека. Нет, я не обижалась, но скажи я об этом напрямую, и Рон бы расстроился. — Тем более, когда знаешь, что разлука закончится нескоро. Да и вспомнить, сколько мы раз с тобой ругались за последнее время — это же ужас просто. Я очень хочу, чтобы мы с тобой остались друзьями, Рон, настоящими друзьями. И чтобы между нами не было недомолвок и недосказанностей. Я ничуть на тебя не обижаюсь. Сейчас, во всяком случае, — поспешно добавила я, видя вытянувшееся лицо своего бывшего парня, — главное, чтобы тебе рядом с Падмой было хорошо. Хотя поначалу я на тебя злилась, было дело…

— А мама из-за тебя поругалась с Джинни, — невпопад сообщил Рон, — да так яростно, что Джинни теперь живет в Годриковой Впадине. Ты бы слышала, как мама кричала, что Джинни не имела никакого права тебе гадости говорить! Ну и кончилось все тем, что мама заявила, что теперь не желает и ноги Джинни видеть в Норе.

— А Гарри? — рискнула уточнить я, чувствуя, как сжимается сердце.

— А Гарри теперь безвылазно у нас живет. Ну то есть, на учебу-то он выбирается, но сразу после нее в Нору. И говорит, что пока Джинни и мама не помирятся, никакой свадьбы не будет. Честно сказать, он думает, что Джинни маху дала, когда на тебя так наехала сильно.

— Знаешь, Рон, а ведь Джинни в чем-то права. Я могла остаться в Англии. Ну и что, что здесь у меня почти не было вариантов с получением высшего образования. Но я бы не бросила вас.

— Глупости, — помрачнел Рон, — ты помнишь, как я бросил вас с Гарри во время поиска крестражей? Вот это было настоящим предательством.

— Но на тебя влиял…

— И что? — резко оборвал меня Рон. — Не важно, что на меня влияло. Шла война, а я вас бросил. А вы все равно смоги меня простить и остаться моими друзьями. И неужели ты думаешь, что твоя жажда знаний больше достойны осуждения, чем то, что сделал я? И думаешь, что мы отвернемся от тебя только потому, что ты остаешься собой? Вот еще глупости тоже. А на Джинни не обращай внимания. Она просто знает, как ты много значишь для нас с Гарри и ревнует.

Мы еще поговорили, и начали выбирать подарки моей группе. Когда почти все было упаковано, в магазин зашла Падма. Кажется, она совсем не обрадовалась, когда увидела меня. Конечно, она вежливо поздоровалась, но радости на ее лице не было. «Не обращай внимания», — шепнул мне Рон, продолжая упаковывать подарки.

Выходя из магазина, я нос к носу столкнулась с Джоном Борном. Правда, он почти не обратил на меня внимания, взяв прямой курс на Падму. По тому, как лихорадочно он сражался с пуговицами на кофре от колдографаппарата, скучать Падме и Рону и ближайшие дни не придется.

2001 AD. 11 марта
Гермиона Грейнджер, Свобода

— Гермиона, с возвращением! — Альфа-3/1 впервые за долгое время собралась в гостиной в полном составе. Я уже отдала все документы, касавшиеся моей командировке Анне де Мераль, выслушала скупую похвалу, получила расписание занятий и расписалась в толстой бухгалтерской книге за получение премии.

— Хорошо, что ты вернулась, — от улыбки Фридриха потеплело на душе, — теперь занятия будут идти именно так, как написано в расписании.

— Ах ты негодник, — притворно возмутилась я, — значит все, что тебе от меня нужно — это чтобы группа в полном составе на уроках была?

— Нет конечно, — развеселился немец, — теперь и сладостей в гостиной будет меньше оставаться…

— Вот ведь зараза, — Алиция швырнула в Фридриха подушку, — Гермиона, я тебе на кровать положила твои домашние задания, там сверху на пергаменте написано, что какому сроку должно быть сделано.

— Но в первую очередь ты должна выполнить задание по Введению в Высшую магию, — траурным тоном сообщил Эстебано, — иначе ректор, Великий и Ужасный, сожрет тебя прямо с потрохами — Введение завтра первой парой.

— Вы думаете, что потроха молодых ведьм входят в мои гастрономические пристрастия? — раздался от двери ледяной голос ректора. Никто из нас и не заметил, как он вошел в гостиную. — Могу вас разочаровать — это не так. Мисс Грейнджер, я жду вас у себя в кабинете через пятнадцать минут.

— Ну я же говорил, Великий и Ужасный, — трагическим шепотом резюмировал Эстебано, когда ректор скрылся за дверью.

~₪~₪~₪~₪~

— Мисс Грейнджер, судя по тому, что мне сообщили сеньор де ла Силва и Анна де Мераль, ваша поездка была успешной, — Северус Снейп ждал меня почему-то не в самом кабинете, а в приемной. — Персональный отчет о командировке предоставите в течение недели.

— Хорошо, — кивнула я, рассматривая ректора. Что-то в нем неуловимо изменилось. Стали ли ярче темные глаза? Или спина перестала быть демонстративно выпрямлена?

— А сейчас вы мне представите устный отчет. Пройдемте.

Я уже бывала в кабинете ректора и не уставала удивляться, насколько же он отличается от кабинета Дамблдора. Во-первых, он состоял из нескольких комнат, выдержанных в одном стиле. Многочисленные полки заставлены книгами или плотно забиты пергаментами. И в то же время – много свободного места.

Мы обосновались в комнате, предназначенной, судя по всему, для полунеформальных посиделок преподавателей. Здесь, как и в других помещениях, стены были заставлены книжными шкафами, упирающимися в потолок, но посреди комнаты стоял довольно большой стол, рядом с которым пристроился огромный угловой диван. По двум сторонам стола стояли кресла. Подоконник был заставлен горшками с азоринами Видаля. Хрупкие бледно-лиловые цветы почти незаметно покачивались от ветра.

Я начала говорить. Устный отчет занял у меня больше часа. Когда я закончила, ректор поставил передо мной чашку чая. Помолчал.

— Что же, я доволен вашим отчетом.

Повисла неловкая пауза. Мне, наверное, надо было подняться и уйти, но разрешения покинуть кабинет мне никто не давал. И ректор задумался о чем-то своем.

— Гермиона, — в конце-концов выдавил он, споткнувшись на моем имени, как будто не произносил его сотни раз на занятиях, — мне нужна ваша помощь.

— Я слушаю, — растерялась я. Чтобы Северус Снейп попросил кого-то о помощи? И даже не кого-то, а свою ученицу, которая, к тому же, разрушила заклятье Ангедонии? Я боялась возможного разговора об этом, не представляла совершенно, что я скажу ему…

— Речь пойдет о Даниэле Перелла. Я знаю, что вы с ней общаетесь.

— Это сильно сказано, — пробормотала я, пытаясь понять, при чем тут Даниэлла.

— Ну что вы там бубните себе под нос? — прикрикнул Снейп, — Вас никогда не учили говорить громко и четко?

— Простите…Я хочу сказать, что мы с Даниэллой общались совсем немного.

— Тем не менее, вы — один из немногих студентов, у которых есть с ней контакт. Есть еще Рикардо, но он мальчик, и к тому же сам португалец, он ничем помочь не сможет. Так что слушайте…

Я слушала рассказ о Даниэле и ее семье и пыталась понять, каково это — быть бастардом в стране, где все решают семейные узы. Наверное, это даже хуже, чем быть магглорожденной в Англии в те годы, когда Волдеморт имел практически неограниченное влияние на политику.

— То есть я должна донести до Даниэллы мысль, что ее отец ее любит, хотя и не может признать официально.

— А так же то, что сеньор де ла Силва не виноват в смерти ее матери и в любом случае будет поддерживать Даниэллу. Е только морально, но и материально.

— Хорошо, я попробую. Хотя обещать, что это получится, не могу.

Уже стоя у дверей кабинета, я решилась.

— Простите меня за Ангедонию.

— А толку от моего прощения? — неожиданно усмехнулся ректор. — Заклятие не вернешь.

— Я понимаю, вы не знаете, как я буду вести себя дальше. Но любовь — это не только страсть и романтика, это совсем не они, мне не нужна взаимность, я прошу вас только об одном — позвольте мне вас полюбить и быть вам верной. Я не буду обременять вас своими чувствами, не буду лезть в вашу жизнь… Просто — позвольте мне вас любить.

Он прислонился к дверному косяку. Я ждала, замерев от собственного нахальства, от того, что я посмела ему сказать.

— Гермиона, — и снова звуки моего имени будто застревают у него в горле, — я не в праве запрещать вам делать что-то, что не идет вразрез с Правилами Школы и португальскими законами. Я не люблю вас, — как горько, оказывается, может стать от таких простых слов! — Но запретить любить меня не могу. А вообще это не коридорный разговор. Поэтому идите. Мы потом можем обсудить эту ситуацию. Когда у меня не будет желания наорать на вас и стукнуть чем-нибудь тяжелым по голове. Или наложить на вас Обливэйт. Идите.

~₪~₪~₪~₪~

Вечером Алиция потащила меня в Хребет. Не скажу, что посещение магической части Португалии было мне не в радость, но с гораздо большим удовольствием я бы посвятила вечер выполнению накопившихся домашних заданий. Но слышать моих возражений Алиция не хотела, у нее, видите ли свои представления, как надо праздновать первую в жизни командировку, а домашние задания никуда не убегут, а если и убегут, то это их проблемы, и вообще слышать она ничего не желает, потому что отдыхать тоже иногда надо, и видишь, Гермиона, мы уже пришли!

Пришли — так пришли, пожала я плечами, заходя за Алицией в кабак и располагаясь за небольшим деревянным столиком.

В кабаке было шумно, воздух был пропитан дымом трубочного и сигарного табака – вообще я заметила, что в Португалии курящих магов гораздо больше, чем в Англии – и наполнен шумом разговоров.

— Простите, вы Ангел? — обратившегося ко мне юношу ощутимо шатало. Лик его был бледен, в глазах отражалось количество выпитого за вечер.

— Ага, конечно, — фыркнула Алиция, — мы тут все... ангелы. Крылышки видишь? А нимбы? Вот и пошел нахер!

Изрядно обиженный юноша скрылся в клубах дыма.

— Зачем ты куришь? — Дождавшись, пока "юноша бледный со взором горящим" последует совету Алиции, спросила я.

— Ну, во всяком случае, ты не спрашиваешь, почему я не брошу. Знаешь, мелкая моторика, никотин опять же, — засмеялась полячка, выписывая сигаретой вензеля в воздухе. — Ты лучше скажи, чем тебя так озадачил ректор, и что ты с ним собираешься дальше делать.

— В смысле – делать? – нахмурилась я.

— Ты думаешь, что я слепая? — Алиция прищурилась и глубоко затянулась. — Или что Эстебано не видит, как ты смотришь на сеньора Десана?

— Ничего, наверное, делать не буду, — ответила я, — он разрешил мне любить его, а на большее я не замахиваюсь.

— Ты просила у него разрешения на любовь? — удивилась Алиция. — А если бы он запретил?

— Не знаю, даже думать об этом не хочу.

Мы замолчали, отдавая должное вину последнего урожая. Алиция в упор смотрела на меня, а я думала, что, хотя она внешне и похожа на Молли Уизли, и даже манера речи порой похожа — она совсем другая. Молли — домашняя, мать семейства, Алицию же почти невозможно представить в окружении семьи. Летом, когда мы ездили в Польшу, я обратила внимание, с какой радостью возится Алиция с детьми, воспитываемыми паном Кончаком. И в то же время она держала дистанцию, будто не пуская никого в свое сердце.

— Завтра у нас начнутся практические занятия на Введении, — обронила моя подруга. — Ректор сказа, что мы начнем раскрывать свое предназначение. Не просто осознавать его, я уже пытаться понять, как мы можем использовать свои Слова, к чему они нас обяжут, и какие возможности нам раскроют. Так что…

Она неопределенно поводила сигаретой в воздухе, и для меня так и осталось загадкой, что же «так что».

— Почему ты перестала носить маски? — поинтересовалась я.

— Время для них прошло, — неопределенно ответила она. — Что с тобой произошло за время командировки? Ты вернулась сама не своя.

— Думала много, надумала Мерлин знает что, не сама надумала, помогли, — я поморщилась и отпила еще вина, — а потом мне поставили мозги на место.

— Кто бы что ни говорил, ты должна знать, что важнее тебя в этом мире нет никого, — Алиция взяла мои руки в свои, — каждый человек является для себя центром мироздания, и в этом нет ничего плохого. Согласись, если тебе плохо, ты не будешь радоваться. Если тебе некомфортно, ты делаешь все, чтобы тебе стало лучше.

— Да, — согласилась я. — Знаешь, а ведь я ему соврала. Мне мало просто возможности его любить, находясь на расстоянии… Я хочу сделать для него хоть что-нибудь, отогреть, дать возможность распахнуть крылья и полететь, я, в конце концов хочу, чтобы он тоже меня любил…

— Ну что ты кричишь? — Алиция как-то устало откинулась на спинку стула. — Раз хочешь, значит, добьешься своего. Это ведь только врут, что любовь возникает сама по себе. Она и в ответ возникает…

Она наклонилась ко мне.

— Хотя, конечно, тебе придется непросто. Но ты знай, — она крепче сжала мои руки, — если тебе потребуется кто-то, кому можно выговориться, я всегда рядом.

И не было в мире опоры надежней, чем эти случайно сплетенные руки…

2001 AD. 11 марта
Жан Десан, ректор школы магии и волшебства «Sapientia Alta»

На Азорах темнеет поздно. И это хорошо — до наступления темноты я обычно успеваю разобраться с текущими делами. В Школе нет таких жестких правил, как были в Хогвартсе, да и преподавателей гораздо больше, и потому мне не надо ночами патрулировать коридоры, выискивая нарушителей, и я могу отдохнуть, почитать что-нибудь в своих комнатах…

Странно, я думал, что после разрушения Ангедонии мне будет хуже. Но видно, сказалось то, что во время курса Анна заставляла меня сбрасывать напряжение и яростно следила, чтобы я расслаблялся во время наших редких вылазок к донье Лауре по полной.

Сейчас я четко понимал, что тени прошлого, мучавшие меня раньше, если не отступили, то поблекли, и воспоминания уже не вызывают столь резкой реакции, как летом 98-ого. Я уже почти без горечи думал о годах, проведенных в Англии. Начать жизнь с чистого листа я не мог — ну и ладно, не мальчик уже, пятый десяток разменял. Глупо было бы надеяться, что в таком возрасте можно перечеркнуть жизненный опыт и измениться до неузнаваемости. Особенно, если принять во внимание, что изменения должен признать не кто-то со стороны, а я сам.

И все же было легче. Оказалось, это так просто — не воспринимать в штыки любую высказанную окружающими идею и признать за ними право не только на собственное мнение, но и на свой уникальный опыт. Англии, право, пришлось хуже, чем Португалии.

Здесь не было столь разрушительной войны, как та, которая унесла жизни перспективных молодых волшебников в конце семидесятых. Как та война, которая отняла у меня право на спокойную жизнь. О каком уникальном опыте моего поколения можно говорить? Война вообще-то — один из самых мощных двигателей прогресса, но для Англии она обернулась регрессом. В Португалии подобных катаклизмов не было. Сейчас в Португалии проживало больше пятнадцати тысяч волшебников. В Англии — немногим больше трех тысяч.

Надо признать и то, что мне довелось здесь общаться с неординарными людьми. Возможность самому подобрать коллектив преподавателей, предоставленная мне доном Карлосом, — бесценна.

Да и сам сеньор де ла Силва человек, мягко говоря, незаурядный. Ну кого еще, скажите, будут переизбирать на пост Главы Департамента Магии не первое десятилетие подряд? И переизбирать, замечу, рядовые португальцы, а не какая-то специальная комиссия.

«Ну хватит, Северус, — одернул я сам себя, — хватит прятаться за абстрактными рассуждениями. Надо что-то решать с Грейнджер».

Надо, ответил я сам себе. И сел в любимое кресло. Решать. Взгляд против воли натыкался на дверь в личную лабораторию, куда днем доставили объемный пакет с ингредиентами, привезенными мне Грейнджер из Англии. Я не просил ее об этом. Но было приятно.

Надо решать. Хоть что-то.

Но прежде, чем решать, надо было многое понять.

Любовь — она бывает разная. Очень разная. И возникает она из разных источников. Лучшее, что я могу сейчас сделать — это переждать. Разрешив Грейнджер меня любить, я, возможно, сделал опрометчивый шаг. А может, и нет. Я честно ей сказал, что не люблю ее. Кто бы знал, чего стоит произнести эти слова, когда на тебя смотрит молоденькая девчонка, которая росла на твоих глазах, а теперь она стоит перед тобой, все с тем же упрямством во взгляде, и говорит, что ей нужно от тебя совсем немногое – лишь бы ты позволил ей любить тебя! И даже когда ты выдавливаешь из себя: «Я не люблю вас», она только слегка улыбается.

А ты и размяк, Северус Снейп…

Размяк, отвечаю я себе. Размяк, старый дурак, позволил на мгновение поверить, что эти чувства настоящие, хотя знаю прекрасно, что это не так. Вечной любви не бывает, это все романтическая чушь, выдумки, и у Грейнджер пройдет, никуда не денется…

Дурак, повторяю я сам себе. Врут люди, говоря, что время лечит! Врут, надеясь, что говорят правду. Не лечит время, только притупляет восприятие, и вечная любовь – тоже бывает, не ты ли сам убедился в этом? Сколько лет прошло, а Лили ты забыть ни на миг не можешь. Пусть даже ты осознаешь прекрасно, что любишь сейчас не Лили, а млишь память о ней…

Но ведь девочка полюбила меня лишь потому, что она пыталась реализоваться как Свобода, а я был здесь, на Терсейре, самым близким ей человеком, самым знакомым, да и Освобождения требовал более других. Ангедония, да еще и на рыцаре печального образа, коим я, наверняка, ей представляюсь после того, как отдал свои воспоминания Поттеру — ну как могла устоять зарождающаяся Свобода перед таким? Ей надо было реализовать свою природу, вот она и полюбила. Это пройдет, шепчу я себе, пройдет — как только она в полной мере осознает свою силу…

Не пройдет, отвечаю я сам себе. Слово сказано, и сказано это слово было именно с тобой. И неужели ты сможешь забыть ту ночь — ночь, носящую название всех влюбленных? Неужели однажды забудешь и дыхание на три счета, и как тело плавилось воском под пальцами, и хриплый вздох, так похожий на стон?

Не забуду, вздыхаю я сам с собой на два голоса. Не забуду.

Пусть любит, решаю я. А там… доживем — увидим. Но Господи, как же хочется, чтобы меня любили!

2001 AD. 12 марта
Гермиона Грейнджер, студентка

— Итак, сегодня кому-то из вас не повезет, и он впервые начнет работать над своим Словом, — ректор задумчиво разглядывал группу, — вы все очень разные, и каждому из вас я буду объяснять особенности его Слова отдельно от остальных. Что не смогу объяснить я, расскажут другие преподаватели или приглашенные специалисты. Пока кто-то из вас будет заниматься со мной, остальные будут выполнять задание, которое уже подготовлено в лаборатории W.

Он занял место за кафедрой и потер виски.

— Но сначала мы с вами обсудим другое. Вы уже все нашли и осознали свои Слова. У большинства из вас уже прошла активация Слова. Именно поэтому я прошу всех вас быть в ближайшие недели крайне осторожными и не использовать магию — кроме случаев крайней необходимости. Вы пока не умеете управлять силами, которые заложены в вас, и предсказать последствия вашей самодеятельности я не берусь.

Я вспомнила расписание — на ближайшие две недели в нем не было практически ни одного предмета, связанного с волшебством. Только история магии, да Введение.

— Сегодня со мной в кабинете останется Лю Сяо. Остальные могут отправляться в лабораторию.

~₪~₪~₪~₪~

После занятий — Лю наотрез отказался рассказывать, чем же они с ректором занимались, — Алиция снова потащила меня в Хребет. Честно говоря, мы очень неплохо провели время — ели мороженное с белым вином и грейпфрутами, катались на волшебном троллейбусе, потом купались в горячих источниках…

В замок мы вернулись, когда на улице уже стемнело. В гостиной одиноко скучал Лю, не расстававшийся со своими шариками.

— Вооот, - протянула Алиция, — я же тебе говорила, что мы вернемся не слишком поздно, видишь, Лю еще не спит, а значит, солнце еще высоко!

Сделав такой парадоксальный вывод, полячка направилась в ванную. А я стала перечитывать лекции по введению в Высшую Магию. Внезапно я поняла, что смущало меня в последние месяцы.

Мы все — только Слова, черные загогулины, испещрившие реальность. Кто вывел нас на бумаге? Верующие говорят, что это был Бог. Атеисты веруют в то, что письмена зародились сами по себе.

…Но если мы — Слова, то в какой текст мы должны сложиться? И должны ли? И можно ли прочитать то, что мы, взаимодействуя друг с другом, пишем день за днем? А прочитав предугадать развитие сюжета?

— Можно, — тихо ответил Лю. А я и не заметила, что говорила вслух. Или не говорила? — Можно, вот только для этого получившийся текст надо отредактировать. Связать все слова друг с другом, будто следуя грамматическим правилам. И тогда можно будет прочитать текст. Без этого все получившееся – лишь набор бессвязных слов, извлечь из которого смысл невозможно. А если и возможно, то могут это только очень сильные прорицатели.

— Откуда ты знаешь? — захлебнулась я вопросом.

— Знаю, — усмехнулся Лю. — Мне ли не знать? Я все же Связист… Правда, я пока не то, что отредактировать текст не могу, я просто установить связи между разными Словами не способен… Но все впереди.

— Так тебя этому ректор будет учить? — не выдержала я.

Лю промолчал. Посидев еще несколько минут в гостиной, я отправилась спать.

@темы: СС, Фики, ГГ, Мои фики

---

Знаете, что такое задница с большой буквы З?

Это когда вирус прописывается даже не в системных файлах, а в потоке.

но я его победила

Так что сегодня вечером буду рассылать 14-ую главу Ангедонии. Соответственно на САС, ТПП И Сказки. Ну и здесь выложу, ежели стих нападет и кому интересно будет

@темы: Жизненное

---

Пиздец подкрался

ВАЖНО!!!

Народ, у меня трагедь "всей жизни". Дело в том, что я хватанула достаточно неприятный вирус. До того, как я его пролечу (обязательно напишу об этом здесь) НЕ ОТКРЫВАЙТЕ никаких писем от меня, особенно тех, у которых есть аттачи.


Из плюсов ситуации то, что вирь обнаружен был очень оперативно и я никому не успела его отправить с прикрепленными файлами.

Из минусов - прикрепленными файлами в моем случае должна была стать 14-ая глава Ангедонии, которую я как раз дописала.

@темы: Зло берет

---

А когда-то ты был королем рок-н-роллла
Уездного города N

Майк Науменко

Я была.

Я была самой младшей в классе, девчонкой, с вечной расплетающейся косой и форме крамольного темно-синего и темно-зеленого цвета, которая как-то умудрилась схватить десять колов подряд по русскому языку.

Я была новичком в новой школе, совершенно не знающей карты маленького городка, которую никто не решался травить.

Я была подростком с ирокезом цвета российского флага, которая слушала джаз и панк.

Я была пятнадцатилетней девицей с синими волосами, которая не умела быть женственной, зато умела правильно заточить велосипедную цепь — так, чтобы ее и как пояс можно было использовать, и в драке — тоже использовать.

Я была студенткой первого курса, которая впервые в жизни надела юбку и туфли на каблуках — не праздник или официальное мероприятие, а просто так, потому что душа просит.

Я была курсантом военной академии, которую ребята из взвода берегли как могли — и на первой в жизни полевой практике я больше проходила времени в купальнике, чем в форме.

Я есть.

Я переводчик-синхронист, сопровождающий серьезные делеагции малоизвестных стран.

Я пианист, каждый день разминающий пальцы на настоящем беккеровском рояле.

Я патриот, который любит свою страну и готов не только умереть за нее, но жить — за нее.

Я человек, влюбленный в Азорские острова, и готовый через 7-10 лет на Терсейру.

Я офицер российской армии, который дважды обманул медкомиссию, чтобы остаться офицером.

Я буду.

Я обязательно буду.

@темы: Вполголоса, Ненароком, Из глубин души, Жизненное

---

из старых стихов

Приключение (Джакомо Казанова)

когда-нибудь, в старинных мемуарах —
ты будешь их писать совсем седой...
Марина Цветаева

I. Генриетта - Анри

Я ухожу. Наверное, навек...
Оставшись в памяти единственной любимой.
Ты будешь стар. Наверно, глух и слеп.
И одинок. И волосы в сединах.
Твой профиль также тонок и красив
На синем фоне в белой рамке окон,
И глаз неугасающих угли
Еще горят безумием жестоким.
В последний миг ты вспомнишь ли меня?
Поймешь ли все? иль усомнишься снова?
Обрывки фраз, как четки теребя,
Припомнишь ли единственное слово?


II. Джакомо Казанова.

Закрыто в ночь морозное окно,
По комнате разбросан ворох писем.
В них нет ни строчки лишь от той одной,
Что для тебя была душой и жизнью.
Но лишь о ней ты вспомнишь в тишине,
В камин бросая старые признанья,
Написанные некогда тебе -
В них просьбы об "еще одном свиданьи"...

Твой профиль также тонок и красив
На синем фоне в белой рамке окон,
Лишь в рабстве времени отчаянно-седым
Стал бывший ранее блестяще-черный локон.

III. Дежа вю.

Генриетта-Анри. Дежа вю. Отражение неба.
Казанова устал. У него слишком много побед.
С неба сыплются звезды. Так крошатся корочки хлеба.
На исчерченной жизни луна разжигает рассвет.
Пополам. Не понять... Приключенье, кольцо и осколки.
Слишком юная девушка в кольца сплетает зарю.
Пожелтели листы, не модны ни камзол, ни заколки...
Слишком стар Казанова. Мальчишка-Анри. Дежа вю.

@темы: Вполголоса, Ненароком, Творчество

---

 Талина2010, привет! Проходи, располагайся!

---

И опять Азорские острова

@темы: Фото

---

И еще одна прекрасная песня Олега Медведева

Идиотский марш

Кругом зима, опять зима, снега черны, как всегда,
Они привыкли растворяться во тьме.
Кругом чума, опять чума, твои мертвы города -
Они привыкли плыть по этой чуме.
И кто-то может слушать Боба, кто-то "Ласковый май",
Почем пророки в идиотском краю?
Гитару брось и бабу брось, и как жену обнимай
Обледенелую винтовку свою.

Который век скрипит земля, но мир светлее не стал,
Тебе все это надоело, и вот
Поет труба, присох к губам ее горячий металл -
Она друзей твоих усталых зовет.
И ты был слаб, и ты был глуп, но все мосты сожжены,
Их не вернуть - они не смотрят назад.
И ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны
Как генеральские погоны лежат.
Крутые дяди говорят: "Твои потуги смешны.
Куда годна твоя дурацкая рать?
Подумай сам - коснется дело настоящей войны -
Они же строя не сумеют держать!"
Ты серый снег смахнешь с лица, ты улыбаешься легко.
Ты скажешь: "Верно. Но имейте ввиду:
Где Ваши штатные герои не покинут окоп -
Мои солдаты не сгибаясь пройдут."
И плюх да скрип, сырое небо бороздя головой,
Его учили улыбаться во сне -
Идет седьмого идиотского полку рядовой -
Твоя надежда в этой странной войне.
А мимо мертвые деревья вдаль плывут, как вода,
По их ветвям струится розовый дождь.
Они молчат, поскольку знают, для чего и куда
Свое оборванное войско ведешь.
И все на счастье, даже небо это рюмкой об пол,
И все довольны, и в штабах ни гу-гу,
И до последнего солдата идиотский твой полк
Стоял в заслоне и остался в снегу.
И о наградах-орденах ты помышлять не моги:
Всего награды - только знать наперед,
Что по весне споткнется кто-то о твои сапоги
И идиотский твой штандарт подберет.

@темы: Ненароком

---

Олег Медведев

Пятьсот Весёлый

Все начиналось просто: граф опустил ладони на карту -
Реками стали вены, впали вены в моря,
В кузнице пахло небом, искорки бились в кожаный фартук,
Ехал Пятьсот Веселый поперек сентября...
Девочка, зря ты плачешь - здесь в сентябре без этого сыро,
Там, куда Граф твой едет, вовсе уж ни к чему.
Счастье из мыльных опер - жалкий эрзац для третьего мира,
Только Пятьсот Веселый нынче нужен ему.
Ветер метет перроны, поезд отходит через минуту,
Точно по расписанью - хули ж им, поездам.
В грустный мотив разлуки что-то еще вплетается, будто
Пуля в аккордеоне катится по ладам.
И вот ты одна под крышей, свечи сгорели, сердце разбито,
Что-то уж больно долго Граф тебе не звонит.
Только Пятьсот Веселый, шаткий от контрабандного спирта,
Знает к нему дорогу - этим и знаменит.

На рубеже столетий всё в ожидании, чет или нечет,
И Граф твой не хуже прочих знает, как грань тонка,
Что-то ему обломно - бабы не в кайф, и водка не лечит -
Мечется волком в клетке, ждет твоего звонка.
Верь в то, что всё, как надо, нынче судьба к нему благосклонна,
Нынче портянки в клетку, устрицы на обед,
Под акварельным небом, сидя на палубе бателона,
Пьет золотое пиво, думает о тебе.

Девочка, ждать готовься - вряд ли разлука кончится скоро,
Вряд ли отпустит Графа певчий гравий дорог,
Ты открываешь карту, и вслед за беспечной птичкой курсора
Шаткий Пятьсот Веселый движется поперек.
Ты не кляни разлуку - мир без разлуки неинтересен,
Брось отмечать недели, вытри слезы и жди,
Верь в то, что ваша встреча - сказка всех сказок, песня всех песен,
Новый мотив разлуки - все еще впереди.

@темы: Вполголоса, Видео, Музыка

---

 Heldis, добро пожаловать.
Какими судьбами?